В израильском издательстве «Книга Сефер»в сентябре 2024 года вышел сборник пьес Артура Соломонова.

В сборник вошли пьесы: «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича», «Благодать», «Натан» (инсценировка романа) и «Эжен и Самюэль спасаются бегством».

Вот некоторые отзывы, помещенные на обложку книги:

Похороны Сталина в нашей стране, как ни странно, все ещё не состоялись. Потому остроумная, хорошо сконструированная пьеса Артура Соломонова, увы, очень актуальна. И хотя в ней рассказывается о том, как один современный театральный коллектив отважился на погребение сталинизма и потерпел неудачу, она позволяет насладиться карнавальной иллюзией возможности этих похорон. Кстати, Артур очень хорошо знает русский репертуарный театр, и от этого возникает дополнительная радость — радость узнавания.

Кирилл Серебренников

Постановки и  читки  произведений  Соломонова  стали  общественными событиями в условиях войны.  Язык   политических   и   моральных   сновидений,   предъявленный  в  его  прозе  и  пьесах  –  во  всем  многообразии форм изощренного идеологического манипулирования  –  оказался  таким  же  ответом  на  ситуацию  войны, как в свое время брехтовский театр.

Александр Морозов

«Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича» (а в результате в очередной раз похоронили себя сами) — блестящая сатирическая пьеса в духе гоголевского «Ревизора». Типичные ситуации, узнаваемые характеры, и всё очень смешно — при том, что грустнее быть не может.

Артемий Троицкий

Ежи Лец как-то пошутил: «Драматург — это чревовещатель души». И нечаянно сказал чистую правду о драматургии Артура Соломонова.
Не знаю, как это у него получается: как будто и не персонаж говорит, а изнутри самих себя слышим мы эти реплики. И вдруг замечаем, что, не раскрывая рта, сами их произносим, словно уже вовсю играем для самих себя настоящий спектакль.
Добавьте к этому волшебству современный ритм, потрясающую легкость, неожиданную форму, глубину интриги — и вы получите книгу, которую держите в руках.
Одним словом, читайте и играйте. С премьерой!

Дима Зицер

Сверхспособность Артура Соломонова — встраивать несчетные контекстуальные слои в кажущийся простым текст. Похороны Сталина — полная социокультурная модель сталинизма. Истории Натана и говорящего енота — весь процесс формирования чреватого войной тоталитаризма. Бегство Эжен и Самуэюля — почти мистическая (хотя предельно бытийная) картина общественной атомизации и, как следствие, неостановимой релокации. Открывающаяся истина жжет настолько, что единственный способ выжить — дико хохотать при чтении. Автор щедро дарит эту возможность.

Александр Дельфинов

Предисловие к книге написал известный политический философ Александр Морозов.

Театр в эпоху войны

Как это ни удивительно, но я участвовал в семи читках пьесы «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича» ‒ вместе с Викой Ивлевой и Ольгой Романовой, Виктором Шендеровичем и Димой Зицером, с Александром Дельфиновым и Михаилом Борзыкиным и многими-многими замечательными людьми. «Натан» блистательно воплощен актером Анатолием Белым и уже сыгран в разных странах.
Для меня участвовать в этих читках ‒ большое счастье. Во-первых, они полностью отражают мое представление о том, как «работает» культурное событие в политическом пространстве. Для меня это как если бы я участвовал в брехтовском театре, который мыслил себя как акт прямого политического действия. Во-вторых, я фанат Соломонова. Я много лет занимаюсь теорией и практикой политического языка. А вся смысловая ткань пьес и романа «Натан» Соломонова – неимоверно тонкая игра вокруг разных регистров политической речи. Тут надо напомнить, что до изобретения массовых газет, главным политическим «мессенджером» был театр. Ну, и еще две формы: «трактаты» и ходившие по рукам копии писем. Все, что хотели сообщить монархам, а также все, что хотела сообщить самой себе правящая аристократия ‒ совершалось через площадной театр, либо через театр аллегорий. Эта линия заявлена прямо в «Гамлете» Шекспира, где Гамлет показывает Клавдию постановку, меняющую ход событий. С XIX века эта роль уходит к литературе, потом к кино. Но роль театра как политического мессенджера сохранилась.
(…)
Структура романа «Натан» построена на том, что главный герой ‒ радикальный трикстер ‒ пересаживается из одного социального мира в другой, всякий раз конструируя этот новый мир с помощью идеологии и речи. Причем делает это настолько радикально, что комиссия по установлению связности его биографии, собранная из специалистов по всем этим мирам, не может найти ответа на вопрос: как такое возможно? Тем не менее Натан (и сопровождающий его говорящий Енот) успешно движутся сквозь все основные идейные миры российского ландшафта.
Натан непрерывно, протеически перемещается из иудаизма в православие, из национал-большевизма в государственничество, из радикальной моральной проповеди в политтехнологии. Он из затворничества перескакивает в коридоры Администрации Президента и, обуреваемый жаждой власти и социального переустройства, легко переходит в буддизм, а затем и в философию любви. При этом он непрерывно вырабатывает «клей рефлексии». Осмысление себя полностью включено в эту игру. Рефлексия и ее инструменты цинично присвоены героем.
Такая же ситуация конструируется в пьесе «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича». Это пьеса о власти, внутрь которой встроена постановка пьесы о власти, а в процесс постановки встроена и сама политическая власть, которая цензурирует культуру.
Соломонов написал эту пьесу несколько лет назад, когда российская культурная среда еще пыталась разрывать ободок самоцензуры, и постановка его пьесы в России и была таким актом режиссерской смелости. После 2022 года эта пьеса звучит как сбывшееся предсказание. И это не просто предсказание о моральном крушении российского общества. А и о том, как само это общество вырабатывает особый, вязкий язык компромисса.
Соломонов и в «Натане», и в пьесе о смерти Сталина, и в «Эжене и Самюэле» разворачивает завораживающий веер разных регистров манипулятивной речи, которая по замыслу каждого персонажа направлена на другого. Но при этом оказывается направленной и на него самого. Все это и привело к тому, что постановки и читки произведений Соломонова стали общественными событиями в условиях войны.
Язык политических и моральных сновидений, предъявленный в его прозе и пьесах ‒ во всем многообразии форм изощренного идеологического манипулирования ‒ оказался таким же ответом на ситуацию войны, как в свое время брехтовский театр.
Искусство не знает, как остановить войну, и не может этого сделать. Но оно имеет прямое отношение к тому, как остановить разложение человека, вырвать его из плена идеологии и дать человеку основания для жизни без ложного величия. А писатель всегда остается в рамках своей персональной миссии и тех инструментов, которыми располагает.
Безусловно, литературный мир Артура Соломонова гораздо масштабнее, чем тот один аспект, о котором тут говорится. Но то, что он является в эти годы одним из очень сильных и глубоких ответов на вызов войны, агрессии, насилия и манипуляций ‒ несомненно.

_______

Сборник пьес Артура Соломонова, а также другие книги автора (романы «Театральная история», «Натан», изданную на трех языках пьесу «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича») можно приобрести в магазинах Бабель в Берлине, Тель-Авиве, Иерусалиме, в Москве в «Фаланстере», на сайте Литрес, а также заказать в книжном магазине «Эхо Книги».